Мы боялись, потому что думали – это море и нас везут топить
Красное Село Ленинградской области, полустанок Скачки, оттуда пойдет мой рассказ, записанный со слов моей бабушки Белавинской Лидии Герасимовны, которую вместе с мамой, братом и сестрой в июне 1943 года немецкие захватчики увели на оккупированную ими территорию Эстонской ССР.
«Ничем не примечательная и спокойная жизнь деревни, нарушилась с приходом немцев. И пока они укреплялись на нашей территории и продвигались к Ленинграду, мы жили в вырытом соседями окопе, закрытым сверху бревнами и присыпанным землей.
Вместе с ними и еще одной семьей – мы прожили в нем неделю, спали на деревянных настилках, и только керосиновая лампа давала нам свет.
Немцы взяли Лигово, в четырех километрах был Кировский Завод, дальше враг не прошел. Нас отпустили по домам и с сентября 1941 года по июнь 1943 года – мы жили под немецкими захватчиками. Мне на тот момент было – 12 лет. На постое у нас никого не было, но с наступлением темноты мы уже не выходили из дома.
Вот случай, который мне запомнился: немецкий патруль, проходя по улице, увидел в окне нашего дома свет и один из немцев направился к нашей двери. Зайдя, к нам он увидел, что у нас есть керосиновая лампа и хотел забрать ее, но он не заметил, что на ней нет стекла. Моя бабушка протянула ему – эту лампу, он обжег свою руку, а после чего сильно ее ударил по лицу прикладом автомата. Остальные немцы, наблюдая это через открытую дверь-громко смеялись над этой ситуацией.
Один раз был такой случай: вышел немецкий приказ, сдавать коров-но мертвых животных они не брали. Мы умертвили свою корову, и сдали меньше мяса. Заподозрив это, немцы начали проверять шкуру коровы на соответствие со сданным мясом-рубщик был наш знакомый – он прикрыл нас. Моя мама ночью разносила мясо по соседним домам – мы чудом избежали наказания.
Так продолжалось до лета 1943 года, пока наши войска не начали гнать врага. Ночью в июне 1943 года, к нашему дому подъехала немецкая машина и нам приказали залезать в нее. Мы не знали куда нас повезут. Нас доставили в лагерь, который находился в Красном Селе. Мы пробыли там не долго.
К станции пригнали эшелон с товарными вагонами, нас загнали в них. Двери закрылись на засов с замком, закрылись двери – свободы. И опять эта неизвестность – нам не давали ни есть, ни пить, в вагоне не было окон. Не помню сколько мы ехали – состав прибыл в Таллинский порт, где находились три лагеря: для цыган, евреев и так называемый перевалочный лагерь. Мы пробыли в нем два или три месяца, прошли карантин. Затем приехали эстонцы – здесь их называли хозяева, приехали для того что бы отобрать себе рабочую силу. И снова машины, ночью нас опять куда-то увозили, по обеим сторонам дороги шум и пелена.
Мы боялись, потому что думали – это море и нас везут топить, но мы ошиблись: шумом оказался – шелест колосьев ржи, а пеленой был туман. Стали подъезжать, послышался лай собак, нас встретил надсмотрщик – он был из немцев. Сначала нас поселили в барак, который находился на опушке леса, а потом перевели в тот, который был в поле.
Нас накормили гороховым супом так, что у нас потом разболелись животы.
На другой день нас собрали и сказали выбрать старшего – который нас будет кормить и следить за порядком. Нам выдали: горох, муку, маргарин – самое необходимое и по минимуму, что бы мы не умерли с голоду.
Мой брат – Валериан на работу не ходил, ему было восемь лет. Он помогал двум престарелым женщинам, которые готовили еду и смотрели за детьми. Была уборка урожая и мы стали работать: женщины собирали снопы руками, а мужчины закидывали вилами эти снопы в телеги затем эстонцы уже на телегах пригоняли к нам в гумно, где выгружали эти снопы, которые мы дети-утаптывали. Потом убирали картошку и овощи.
Мы работали наравне со взрослыми, очень хотелось спать – мы были ослаблены. У нас было два часа на обед, а до и после обеда мы не имели права даже присесть. Раз в неделю топили баню – в нее мы ходили все вместе: взрослые и дети, мужчины и женщины – нас поднимали на смех, когда мы отказывались. У моей сестры Нины-ей было 16 лет ухудшилось зрение и ее забрали в город для работы на промышленном производстве.
В начале марта 1944 года, когда наша авиация стала бомбить Таллин мы забрались на крышу барака, все радовались приходу наших, только одна моя мама плакала – ведь в городе была ее дочь и моя сестра.
Мэр Таллина отдал приказ покинуть город и моя сестра вместе с остальными двинулись из него по направлению к нашей мызе, так мы встретились и больше нас уже не разлучали.
22 сентября 1944 года – Таллин был освобожден советскими войсками. Первые слова русских солдат мне особенно запомнились: «всех отвезут туда откуда забрали» -нашу радость словами не передать. Нас начали переписывать и фотографировать, а после нам сказали объединяться. Были Псковские, Новгородские, нас называли – Красноселы. Обратный путь пролегал по тому же маршруту – но уже без засовов и замков.
Послевоенная жизнь была далеко не легкой, но понимание того что мы все вместе и на своей земле – нас сильно поддерживало.
Моя мама устроилась на бумажную фабрику, сестра пошла работать статистом в статистическое управление, а мой брат и я пошли в школу. Я пошла в четвертый класс и закончила семилетку, а после поступила в текстильный техникум, но мама забрала документы, из-за нехватки денег им с сестрой было бы нас не прокормить.
По субботам мы создавали Московский парк Победы : сажали деревья, делали аллеи. Во время войны на его месте был Кирпично-пемзовый завод , который выполнял роль крематория. Затем я закончила курсы бухгалтеров и потихонечку от помощника бухгалтера стала главным бухгалтером.
На протяжении своей трудовой деятельности я параллельно вела работу с молодежью : рассказывала о войне, помогала поисковым отрядам, за что была неоднократно награждена грамотами за активное за работу с молодежью».
Мы обязаны помнить эту страшную трагедию Великой Отечественной Войны – трагедию изувеченного детства.
Детские жизни, здоровье и труд использовались в концлагерях, на военных и промышленных заводах, на сельскохозяйственных работах. Дети становились рабочей силой, донорами, биологическим сырьем для «преступных опытов».
Мы должны помнить подвиг узников концлагерей и передавать эту память следующим поколениям.