В Новосибирске присоединились к акции День белых журавлей

В День белых журавлей, который отмечается 22 октября, в Новосибирске на Монументе Славы жители города выложили из свечей символ праздника – летящего журавля. И зажгли свечи в память о погибших на полях сражений.

Текст стихотворения был написан Расулом Гамзатовым по-аварски, перевод на русский язык выполнил друг поэта переводчик Наум Гребнев.  «Мой друг Наум Гребнев превосходно перевёл „Журавлей“ на русский язык. Он был не просто переводчиком, а почти соавтором. Оно оказалось ему ближе всех других стихов, ибо он сам — израненный воин, потерявший на войне своих близких и друзей», – так оценил перевод Гребнева Расул Гамзатов.

Но по-настоящему культовым стихотворение стало благодаря Марку Бернесу, который незадолго до смерти в поиске новых текстов для песен обратил внимание на стихотворение.

Бернес внес существенные изменения в текст песни  – при этом, оставаясь в рамках исходного текста. Расул Гамзатов согласился с правками Бернеса – отдавая должное его опыту.  “Вместе с переводчиком мы сочли пожелания певца справедливыми и вместо «джигиты» написали «солдаты». Это как бы расширило адрес песни, придало ей общечеловеческое звучание,” – отмечал Гамзатов. По словам поэта Константина Вашенкина, во всем тексте – единственное четверостишие, которое осталось без изменений,  то, что начинается словами «Они до сей поры с времен тех дальних…».

Песня на музыку Яна Френкеля была записана за месяц до смерти Бернеса с одного дубля. Мнения советских композиторов разделились – так, многие сочли мелодию песни «примитивной», «бардовской» и т.п. Тем не менее, песня стала символом потерь, понесенных в Великой Отечественной войне. Именно журавль – образ песни Расула Гамзатова – стал символом движения «Бессмертный полк» .

Мне кажется порою, что солдаты,

С кровавых не пришедшие полей,

Не в землю эту полегли когда-то,

А превратились в белых журавлей.

 

Они до сей поры с времен тех дальних

Летят и подают нам голоса.

Не потому ль так часто и печально

Мы замолкаем, глядя в небеса?

 

Сегодня, предвечернею порою,

Я вижу, как в тумане журавли

Летят своим определенным строем,

Как по полям людьми они брели.

 

Они летят, свершают путь свой длинный

И выкликают чьи-то имена.

Не потому ли с кличем журавлиным

От века речь аварская сходна?

 

Летит, летит по небу клин усталый —

Летит в тумане на исходе дня,

И в том строю есть промежуток малый —

Быть может, это место для меня!

 

Настанет день, и с журавлиной стаей

Я поплыву в такой же сизой мгле,

Из-под небес по-птичьи окликая

Всех вас, кого оставил на земле.